Kraftwerk о музыке

Kraftwerk о музыке (Kraftwerk: музыка начинается с тишины)



Много лет назад они совершили музыкальную революцию, и с тех пор на них молятся все современные музыканты: от DURAN DURAN и RED HOT CHILI PEPPERS, до Мадонны (Madonna) и PRODIGY. Они создали свою собственную вселенную, механическую электронную вселенную, и они – боги этой музыки, а может быть, кстати говоря, и неживые боги. Во время российских гастролей группы Ральф Хуттер (Ralph Hutter) – один из основоположников группы KRAFTWERK – приехал на радиостанцию «Серебряный дождь». Раздав несколько автографов и согласившись на пару фотографий, Ральф прошел в студию, чтобы дать интервью ведущему радиостанции Владимиру Орлову и ответить на вопросы слушателей.

ВЛАДИМИР ОРЛОВ: В музыке KRAFTWERK особое внимание обращаешь, прежде всего, на тембр синтезатора, на окраску вашей музыки. Знаете, я, когда вас слушаю, чувствую в животе что-то такое теплое. И отсюда первый вопрос: это какая-то музыкальная хитрость выпускников консерватории; может быть, – давление на подсознание или результат каких-то музыкальных исследований?

RALPH HUTTER: Это очень интересное, но, вообще-то, странное наблюдение, потому что нас в свое время называли «холодной волной» (так говорили в 70-е годы). При повторном прослушивании можно почувствовать, что эта музыка, в общем-то, теплая; почувствовать вдохновение, энергию. Поскольку музыка создавалась с помощью компьютерных и электронных технологий, была вероятность того, что она будет звучать как-то отстраненно, холодно. Но мы никогда не думали, что она холодная, поэтому мне очень приятно услышать от Вас этот комплимент; очень приятно узнать о том, что Вы с самого первого прослушивания почувствовали в этой музыке теплоту и энергию.

ВО: Да, она задевает. Но я так понимаю, что господин Хуттер не откроет нам, как в «Пиковой даме», страшную тайну – в чем же заключается хитрость?

RH: Просто все происходит от нашего духа.

ВО: Перейдем к интересному, на мой взгляд, вопросу. Господин Хуттер, вы по-новому переиздали сейчас все ваши альбомы. До этого времени в магазинах можно было купить практически те же самые альбомы, изданные в 81, 82, 83 годы…

RH: Между прочим, наши альбомы никогда не были обработаны с помощью современных цифровых технологий, они издавались со старых аналоговых кассет. Но теперь мы сделали «ремастеринг», и вот с этим «ремастерингом» альбомы вышли уже в новом звуке.

ВО: Многие давние ваши поклонники все-таки привыкли к «пластиночному» звуку. Не было ли опасения, что во время «ремастеринга» будет что-то убито – может быть как раз та самая душа и теплота?

RH: При переиздании CD мы сделали «ремастеринг» вовсе не для того, чтобы изменить звучание. Наоборот, мы постарались сохранить фирменное звучание студии «Kling Klang». Мы сделали все для того, чтобы выявить и сохранить то главное, что было в этом звуке. И еще очень важный момент: мы сделали другое оформление. До этого диски выпускались с фотографиями, которые были просто пересняты с обложек альбомов. Теперь мы использовали другие фотографии, переделали их, переделали дизайн альбомов. Мне кажется, что получилась гораздо более перфектная работа, как в музыкальном, так и в изобразительном смысле. По-моему, издание получилось солидное: вышли отдельные пластинки, специальный бокс, каталог на немецком и английском языках, книжка.

ВО: Кстати, до выпуска вашего последнего альбома «Tour De France» новых работ не было, не считая альбомов ремиксов. Почему случился такой большой перерыв?

RH: Да, в 91-ом году мы выпустили «The Mix». Это – живой альбом. Ведь наш главный музыкальный инструмент – сама студия «Kling Klang». Обычно мы записываемся живьем в реальном времени. Так же писались в студии миксы, вошедшие в альбом 91-го года, поэтому его и можно считать живым альбомом. Потом, как я уже говорил, мы занимались «ремастерингом» наших прошлых записей, пытаясь сохранить звук тех, старых синтезаторов. Трансформация этих вот старых звуков, которые потихоньку ухудшались и деградировали, заняла очень много времени. Нам приходилось брать информацию со старых аналоговых кассет и делать из этого хороший, новый цифровой звук. Потом были сделаны ремиксы некоторых наших друзей из Детройта, и в 2000-ом году мы выпустили альбом с этими ремиксами. А в 2003-ем году, как вы знаете, мы выпустили альбом «Tour De France». Мы совершенно автономные люди – очень маленькая группа независимых людей. Мы работаем только сами, работаем в своей студии. Видимо, столько времени нам потребовалось, чтобы произвести что-то новое.

Кроме работы в студии, мы также занимаемся и всем остальным: различными мультимедийными вещами; сами делаем дизайн для своих шоу; снимаем видео. Это тоже занимает очень много времени. Кстати, в ноябре, после окончания мирового турне, мы планируем собрать весь материал, отснятый не только на концертах, но и вокруг них, – и выпустить DVD.

ВО: На скрипке все играют по-разному, на гитаре тоже, – это касается любого музыкального инструмента. Компьютер дает равные возможности всем. Не боитесь ли вы конкуренции и подделок?

RH: Для нас такого страха не существует. Мы всю жизнь работали на компьютерах. Для нас, как и для всех, компьютер – это идеальный инструмент, который дает набор частот от 20 до 20000. Но, между прочим, музыка-то не производится компьютером: она идет из головы композитора; его фантазии рождают ее. Разве фильмы не получаются разными, хотя все кинооператоры используют одинаковую пленку. С таким же успехом можно сказать, что в консерватории все играют одинаково, потому что рояль дает всем равные возможности, – но ведь это же бред. Мы, естественно, ходим слушать хороших пианистов. Любой писатель начинает с белого листа. Любой художник начинает с чистого холста. А любой музыкант начинает с тишины. В музыке главное – идея, как, собственно, и в любой другой профессии.

ВО: Насколько я знаю, вы совершенно недавно запретили выход трибьютного альбома на ваши произведения, где участвовали U2, CARDIGANS, и другие исполнители. Но недавно на «Mute» вышел очень неплохой трибьютный альбом. И не так давно был ещё один французский трибьютный альбом – «Radioactivity. Tribute to Kraftwerk» – тоже очень хороший. Вы, по идее, разрешили их выпуск. Почему же вы не дали свое разрешение таким людям, как U2, – коммерческим исполнителям?

RH: Вы знаете, альбомы, о которых Вы говорите, тоже выпущены не совсем правильным путем. Они не были одобрены группой и выходили без нашего ведома. А тот отказ, о котором Вы упомянули, на самом деле, не имеет отношения к названным Вами артиста. Просто какой-то человек во Франции (довольно крупная величина в рекорд-лейбле), видимо, слишком много выпил шампанского и захотел выпустить такой альбом и привлечь вот этих самых артистов. Но мы сказали: «Нет!» Нам гораздо больше нравятся такие работы, как, например, «Balanescu Quartet» – работа KRAFTWERK для струнного квартета.

ВО: Ральф, скажите, а какую музыку вы слушали раньше, до того как образовали группу, и что вы слушаете сейчас?

RH: Детьми мы воспитывались в традиции германской классической музыки. Я обучался игре на фортепьяно, а мой друг Флориан (Florian Schneider) – на флейте. Играли Баха, Бетховена. Потом мы стали слушать радио, затем образовали группу KRAFTWERK, а сейчас мы больше всего слушаем тишину. Но мы слушаем и музыку окружающей среды: разные звуки, которые издает мир – индустриальные, природные. Наши уши – это хорошие стереомикрофоны, которые все фиксируют. Но мы также часто ходим в танцевальные клубы: слушаем, что происходит в технокультуре. Хотя любим, как я уже сказал, просто звуки, которые издает окружающий мир. Поэтому и наша студия называется «Kling Klang», что означает «звук звучит».

ВО: Нельзя сказать, что ваша ранняя, докомпьютерная музыка была плоха. У меня, например, до сих пор есть видео, где вы волосатые; с живым барабаном, с гитарой и с флейтой – играете очень, кстати, неплохие мелодии.

RH: На самом деле, у нас и тогда уже было много электричества. Я играл на электрической гитаре, флейта у Флориана тоже была электрифицирована, проходили какие-то электронные примочки, у меня был электроорган. Это был один из этапов нашего движения к полностью электронной музыке. Тогда – к полностью электронной, а сегодня – уже к полностью компьютерной. Трансформация из электроакустической музыки в полностью электронную заняла, где-то, 7 лет, и в 74-ом году мы выпустили альбом «Autoban», который как раз стал результатом этой трансформации.

ВО: Мне очень жалко, что вы все-таки отказались от этих смешных палочек, которые были привязаны веревочками к старинным синтезаторам, – это очень здорово смотрелось…

RH: Раньше были такие электронные барабаны, на которых играли палочками, а сейчас можно пальчиками играть на этих электронных устройствах.

ВО: В «Tour De France» я прочел любопытную информацию. В буклете написано, что вы «просто играли на компьютере». Объясните, как можно «просто играть на компьютере»?

RH: Да, мы экспериментировали с разными кнопочками, с разными «дилеями», «петлями». Так мы создавали определенный ландшафт, определенный «background» для музыки. С той же самой целью мы использовали и различные интересные звуки: например, звук моего сердца (изображает – пум-пум, пум-пум); шуршание велосипедных шин; мягкое звучание окружающей среды во время езды на велосипеде; «жидкие» и аэродинамические звуки – словом, разные. А потом мы все это крутили и находили хорошие комбинации.

ВО: Про велосипеды я наслышан. Вы занимаетесь велосипедным спортом последние 22 года. Неужели, это увлечение настолько серьезно?

RH: На самом деле, это очень похоже на музыку, и помимо нее, велосипедный спорт – наше главное увлечение. По-моему, их многое сближает: например, гармония человека и технологии; тела и технологии. При езде на велосипеде ты словно слит с машиной и всегда движешься вперед, а если остановишься – упадешь. Так и в музыке: отсутствие движения вперед или остановка в музыкальном творчестве – это неизбежное падение. И вообще, наше увлечение вполне естественно. Мы живем в 20 км от Голландии, а в этой стране велосипедная культура очень развита. Да и наш район Западной Германии как раз велосипедная зона – ими пользуются очень много людей: студенты и школьники; люди, которые ездят на велосипедах на работу. Все это очень способствует сохранению экологии.

ВО: Ну и последний вопрос. Бытует мнение, что сейчас электронная музыка находится в тупике. Вы с этим согласны?

RH: Я думаю, что электронная музыка только началась. Это настоящая музыка и это – музыка будущего.


Постоянный адрес статьи: Kraftwerk о музыке. Kraftwerk: музыка начинается с тишины

Разделы сайта

Форум электронной музыки

Наши музыкальные друзья